Адепты стужи - Страница 200

200

Генерал помрачнел. Встречаться накоротке с таким зверем и без винтовки — дело скверное. А вооружение его соседа по шарабану наводило на еще более мрачные мысли — что-то похожее на обрез двухстволки, на широком кожаном поясе, на котором один к одному примостились большие, тупоносые патроны….

— А вы пойдете с этим? Что это такое?

— Это хаудах. [хаудах — двуствольный нарезной пистолет, заряжающийся патронами очень крупного калибра. Применялся как запасное оружие при охоте со слонов. ] Еще от моего прадеда, он долго жил в Индии и один раз этот хаудах спас его от разъяренного тигра. Похоже, почти приехали…

Шарабан съехал с более-менее наезженной дороги, покатил по неровному лугу. Изрезанной, неровной линией на горизонте вставал лес…

У самой кромки леса через каждые несколько ярдов горели костры — яркие, совершенно бездымные. Солнце еще толком не встало и выглядело это так, как будто за лесом что-то горит. Сам лес выглядел угрожающим, понизу ничего не было видно.

Сэр Томас бросив вожжи, выскочил из шарабана, начал что-то негромко обсуждать с подбежавшими егерями. Рядом спешивались остальные всадники, кто-то собирал лошадей, вел их в сторону. Люди смеялись, лязгали оружием.

Из шарабана вылез и генерал. Что происходит, он не понимал…

Переговорив с егерями, сэр Томас повернулся к нему.

— Кабан не вышел из подлеска, он где то там. Мы идем прямо сейчас, пока не поздно.

— Куда идем? — недоуменно спросил генерал.

— В лес, куда же еще.

Генерал посмотрел на лес, на густой подлесок, где видимость была — буквально метров пять-семь перед собой. С ружьем в такой густой подлесок соваться бесполезно, там с этой дурой просто не развернешься, зацепишься за ветки. Господи, да они совсем рехнулись — когда они выйдут на кабана, у них будет буквально пара секунд…

— Это безумие. Там же ничего не видно. Солнце еще толком не взошло.

— Солнце скоро взойдет. Пойдем парами, вы со мной генерал — с этими словами сэр Томас протянул руку — и егеря вложили в нее два фонаря, на вид весьма старых, годов сороковых выпуска или даже раньше.

Пронзительно завыла егерская труба, подавая сигнал к началу охоты…

Уже на первых метрах генерал понял, что совершил большую глупость, согласившись на все это дело. Генерал охотился на оленя, всегда покупал лицензию и любил это дело — но он стрелял в оленей из винтовки, а не из револьвера, да и кроме того — он всегда находился на каком то расстоянии от оленя и имел чистую линию прицеливания. Здесь же лес был сильно захламлен валежником — видимо его специально не убирали, потому что кабаны как раз такие места любят. Фонарь пробивал сумрак метров на десять не больше и светил довольно тускло — а треск валежника под ногами, когда они продвигались вперед, должен был известить кабана об их подходе и дать ему время для того, чтобы подготовиться к атаке. Атаковать для кабана — дело довольно простое — они шли по лесу широкой цепью с минимальным интервалом между стрелками, у каждого — либо крупнокалиберный револьвер, либо такой же обрез, как у сэра Томаса. Кабану всего-то оставалось — залечь, и внезапно рвануться вперед, когда расстояние от его лежки до стрелков сократится метров до десяти. Генерал не был специалистом по кабанам и никогда не охотился на кабанов — но подозревал, что кабан животное опасное и на рану крепкое.

Кабан вышел прямо на них и вышел неожиданно. Он уже был испуган егерями и поэтому достаточно зол — а лучи света, гуляющие по лесу, и вовсе привели его в ярость. Более того — кабан был опытным, один раз уже сумел уйти от охотников и запомнил, как он это сделал. Подчиняясь инстинкту, кабан залез в гуще валежника, прислушиваясь, а главное — принюхиваясь к тому, что происходит. У него, как и у всех его сородичей, было не слишком выдающееся зрение — зато он хорошо слышал, а нюх у него был просто превосходным. Он уловил запах, запах человека — дым, кожа, еще какая-то дрянь. И когда люди подошли совсем близко — он рванулся вперед, сметая все на своем пути…

Когда-нибудь охотились на кабана? Если да, тогда представляете, насколько опасна эта охота. Даже на британского кабана, который будет полегче, чем русский. Хороший кабан весит далеко за сотню килограммов, его тело сильно напоминает таран — его таким сделала сама природа, потому что кабану часто приходится пробираться через густой подлесок. У хорошего взрослого кабана плотный слой жира — калкан таков, что его не всегда возьмет даже автоматная пуля. А клыками кабан может запросто пропороть незадачливого охотника так, что не зашьет ни один врач. И еще — живучесть кабана просто феноменальна — все жизненно важные органы прикрыты толстым слоем плотного жира как броней, попасть по стремительно мчащемуся в подлеске кабану очень сложно, но даже с пробитым пулей сердцем кабан может пробежать до пятидесяти-семидесяти метров. И не дай Господь оказаться у него на пути.

Целью атаки кабан выбрал сэра Томаса — от него пахло кубинскими сигарами, одну из которых он выкурил не далее чем вчера — и обладающий тонким обонянием кабан навелся на запах как тепловая головка самонаведения ракеты — на самолет. Внезапно впереди затрещали кусты и что-то темное метнулось вперед издавая не то визг. Генерал первый раз участвовал в охоте на кабана, но охотником он был изрядным, и реакция у него была — поэтому он вырвал пистолет из кобуры и начал раз за разом стрелять в черное пятно, с треском рвущееся через валежник…

Револьвер опустел, в голове шумело, от отдачи болела рука — первый раз он выстрелил как следует не обхватив рукоять револьвера, и едва не вывихнул большой палец отдачей. Сорок четвертый магнум вольностей не прощает. Чуть в стороне от него что-то мокро хрипело и хлюпало, мутилось в голове…

200