Адепты стужи - Страница 45

Только выскочив на улицу, Дамиан Грейс увидел, насколько плохо дело. Машина (на самом деле это была минометная мина) взорвалась дальше по улице, причем взорвалась так, что там до сих пор что-то горело. Выли сигнализации, сталкивались машины — те, кому повезло, кто не попал под ударную волну пытались любой ценой уехать отсюда, торопились, сталкивались — и лишали себя и других возможности смыться.

— Черт, черт, черт… — Виктор сунулся в свою машину, новенький Мини-Купер и вытащил фотоаппарат с большим профессиональным объективом, нацелился на клубы дыма и мечущихся людей — это же просто круто…

Грейс бросился вперед — туда, где вся улица была скрыта клубами дыма и поднятой взрывом кирпичной пылью, туда, где из черного, прорезаемого изредка ярко-желтыми языками пламени, ползли прочь от эпицентра взрыва люди — им еще можно было помочь. Вторая мина разорвалась за спиной — как раз напротив ресторана. Словно великан поднял Дамиана Грейса и с размаху швырнул об стену. Теряя сознание, старший инспектор сумел оглянуться назад — там, где только что шла мирная жизнь, там где стоял репортер-шантажист Крисевич со своим фотоаппаратом сейчас было только серое облако. На тротуар падали осколки, стуча подобно граду. Потом на Дамиана Грейса рухнул балкон…

Миномет отработал как надо — без запинок. За это и ценили русское оружие — за безотказность в любых условиях, даже самых экстремальных. Перед тем как уходить, террорист подключил провода к мине — ловушке. Аж пятьдесят килограмм пластида и инициация по лазерному лучу, плюс датчики на объем и на движение, выпаянные из самой обычной автомобильной сигнализации. Того, кто попробует залезть в кузов или стронуть машину с места ожидает очень большой сюрприз…

Картинки из прошлого. 03 августа 1992 года. Бейрут, стадион

Стадион кипел своей новой, непривычной, непредставимой еще несколько дней назад жизнью. Даже сохранилась здоровенная витрина, на которой вывешивались анонсы спортивных мероприятий, которые должны были происходить на стадионе в ближайшие несколько дней. Я мельком глянул — футбольный матч. Вот только витрина эта сейчас ломано кренилась к земле, пробитая во многих местах пулями. Футбольного мачта сегодня не будет…

Занявшие здание местного МВД и весь стадион войска уже обжились. В нужных точках уже были собраны баррикады, устанавливались капониры для техники. Саперы при помощи техники собрали со всех окрестностей обгоревшие остовы автомобилей и создали из них довольно неплохую линию укреплений — никаким оружием из числа имевшихся у террористов ее не прошибешь. Прямо у въезда на стадион, уставившись стволами на окрестные развалины, стояли две БМПП, наполовину заваленные все тем же автомобильным хламом, чтоб из гранатометов не подбили. На бывших автомобильных стоянках вперемешку стояла самая разная бронетехника и бронированные автомобили — чтобы вывозить в порт эвакуируемых.

В развалинах, рядом со стадионом мерно ухала артиллерия, каждый выстрел отдавался таким неприятным толчком под ложечку и звоном в ушах. Там находилась артиллерия — самоходки-шестидюймовки с управляемыми снарядами и этим утром доставили крупнокалиберные самоходные минометы. Одна мина калибра 240 миллиметров обрушала целый подъезд, с первого этажа до последнего. Там же, на верхнем этаже остова двадцатипятиэтажной высотки развернули свою аппаратуру связисты — «заказы» они получали от групп спецназа в городе, с каждой группой была нужна нормальная связь, кроме того, оттуда наблюдали и давали оценку эффективности огня. Стреляли только управляемыми минами и снарядами.

Сам стадион был переоборудован под вертодром, поэтому было сложно дышать — поднимаемая вертолетными винтами пыль и гарь висела в воздухе мутной пеленой, лезла в нос, заставляла кашлять и отхаркиваться. Вертолетный мост был уже налажен изрядно — каждые пятнадцать минут садилась «корова», Сикорский-89, так этот тяжелый неуклюжий с виду вертолет прозвали в армии. Доставляли боеприпасы, снаряжение, медикаменты, пополнения. Вывозили раненых и мирняк — эвакуацией почему-то занимался в основном флот, как то получилось, что эту обязанность возложили на него. В самом министерстве и на стадионе не протолкнуться от народа — офицеры, казаки, жандармы, штабных почти нет — все усталые, в пыли, в грязи, с оружием. Едко пахнет смесью пота, гуталина, пороховых газов, сгоревшей взрывчатки, оружейной смазки, разлагающихся трупов, горящего мяса — от этого запаха некуда деваться, да и привыкли все уже к нему. В здании министерства — ни одного целого кабинета, ни одного не выбитого окна — запустили несколько «дырчиков», [дырчик — дизель-генератор на соляре] заложили оконные проемы мешками с песком, завесили противогранатной сеткой и работают.

Со стороны обширного двора министерства с периодичностью раз в полчаса гремели залпы, оттуда же поднимался к небу чадный столб дыма — там расстреливали и вешали. Поскольку, на территории было введено военное положение, с выявленными боевиками не церемонились — военный трибунал, десять-пятнадцать минут на слушанье дела и немедленное приведение приговора в исполнение. Тела расстрелянных жгли там же, обливая бензином. Если просто участвовал в мятеже с оружием в руках, входя в состав террористической группировки — расстрел, если выявляли палачей, в отношении которых доказывались зверства в отношении мирняка — тех вешали и не сжигали — отвозили за город, чтобы закопать тела на скотомогильнике, вместе со свиньями. Прощать такое было нельзя, если простишь — повторится.