Адепты стужи - Страница 276

276

Араб даже не думал, что будет так страшно. Да, он уже убивал, его учили убивать, в конце концов, у него в руках было оружие, и рядом были друзья. Но все равно было страшно. Когда ревущий мотором вертолет стал заходить прямо на них, закрывая собой солнце, когда снаряды пушечной установки в одно мгновение пропахали борозду чуть выше их, черт возьми, целую борозду, камни разлетались на куски от ударов снарядов — вот тогда то он понял как может быть страшно на войне. Как вообще бывает страшно — до дрожи, до холодного комка в животе. Но потом один, а за ним и другой пуштуны встали, с криком «Аллах Акбар» направляя на вертолеты свое грозное оружие — и Араб перестал бояться. Разом — как выключило, но место страху пришла холодная ярость. Оперев автоматическую винтовку на опору, как учили, до боли зажав в кулаке ремень винтовки у самого цевья, он прицелился в британских десантников на склоне, выбирая себе цель. И когда один из них выстрелил — это был снайпер, Араб видел его винтовку — он выстрелил в ответ. С удовлетворением заметил, как вражеский снайпер ткнулся разбитой головой в землю. И откатился за валун, скрываясь от ответных автоматных очередей. А потом совсем рядом разорвался гранатометный выстрел — сознание на мгновение померкло и придя в себя, он с удивлением отметил что даже не ранен…

— Отходим! Отходим!

Передний край британцев окутало дымом — значит перегруппировываются, будут пытаться обойти. Вызовут авиацию. Пора отступать до следующей позиции…

— Доклад!

— Сэр, у нас трое двухсотых…

Твою мать… Сходили на войну…

— Гейтс. Бери группу, прикройся дымом, обходи их с флангов. Не дай им уйти в зеленку! Не рискуй!

— Да, сэр! Мои — за мной!

— Томпсон!

По тому как примолкли все вокруг, Феттерляйн понял — дрянь дело…

— Жив?

— Пока да, сэр.

— Баннистер! Сменишь его! Связь мне!

Кто-то сунул под руку гарнитуру.

— Абердин, я Бегун-главный! Прошу поддержки по координатам семь-один-три…

— Бегун, я Абердин. Вы отслеживаем ситуацию, сейчас пытаемся найти для вас поддержку. Абердин нефункционален, повторю Абердин — нефункционален!

И вот тут Феттерляйна сорвало.

— Абердин, какого черта вы отслеживаете!? Вы же вывели нас прямо на духов, без предупреждения!

— Бегун, мы не могли их засечь, они хорошо замаскировались.

— Так какого же черта над нами висят все эти спутники! Мне нужна поддержка, немедленно, и не вашими дерьмовыми целеуказаниями. Ищите свободные птицы или артистов, которые могут забросать камнями мой огород! Все!

Если сказать, что он был зол — это ничего не сказать…

— Сэр…

— Что?! — Феттерляйн резко повернулся к говорившему.

— Гейтс сообщает — большая группа отходит в зеленку. Он не может их преследовать — его самого прижали огнем. Они на гребне!

— Сволочи… Выходите на Манчестер! Уолкрофт, бери своих — и на помощь Гейтсу. Живее!

— Есть, сэр!

Под позывным «Манчестер» скрывался объединенный штаб специальных операций под Кабулом, которому подчинялись действующие в Афганистане десантники и САС. Там можно было найти понимание — в отличие от труса и негодяя Гордона, который способен только говорить.

— Сэр, Манчестер на связи.

Бригадир схватил микрофон.

— Манчестер, я Бегун. Прошу Поддержки.

— Минутку… — дежурный оператор явно пеленговал рацию — что у вас там?

— Куча подонков на запад от меня! Завалили три птицы, мы с ними не справляемся. Отходят к зеленке, мне нужна авиаподдержка, срочно!

— Запрос принял, Бегун…

Отходили под огнем. Отходить всегда, кстати сложнее, чем держать позицию. Когда ты держишь позицию — ты выбираешь себе укрытие, ты не высовываешься из него больше чем надо, ты отстреливаешься — поэтому и существует классическое правило воинского искусства: при прочих равных для штурма укрепленных позиций нужно создавать трехкратный перевес. Плохие полководцы создают трехкратный перевес в живой силе и заваливают противника трупами, хорошие — создают трехкратный перевес в огневой мощи. Но правило, трехкратный перевес — действует в любом случае…

А тут — они отходили по длинному, пологому склону, огрызаясь огнем, постоянно останавливаясь, залегая, и прикрывая друг друга. По ним стреляли — стреляли и они в ответ. Большая группа пуштунов залегла на гребне, перестреливаясь с британскими десантниками. А они — четверо, всего лишь четверо, спешили к дороге. За дорогой была жизнь, за дорогой была зеленка. Сплошная стена кустов, в которой можно скрыться, можно кануть — и… без следа… Но до зеленки надо было дойти — она только зеленела на горизонте неровной зеленой каемкой на фоне опостылевшей серости. Дойти — под пулями…

Отстрелявшись, Араб плюхнулся за какой-то чалхый, полувывороченный из земли куст, примерно прикинул — полмагазина высадил уже. Для солдата это ничто, для спецназовца — много. Слишком…

Тяжко топая по земле мимо, обгоняя бьющие из под земли фонтанчики пыли, пробежал Иван — как он только умудрялся бежать, таща на себе почти сто килограммов веса. Но бежал ведь. Бежал!!!

Левее в землю плюхнулся еще кто-то….

— Бесяра, прикрой — на последнем издыхании прокричал Араб и тут…

Он не сразу понял, чей это был крик — сдавленный, нехороший, мгновенно оборвавшийся. Обернулся — и не увидел за своей спиной ничего…

Ивана не было… только желто-серый, изувеченный временем склон…

— Иван!

Забыв про свои обязанности командира, забыв про все на свете — как легко забыть! — Араб вскочил и бросился туда, где должен быть Иван, не пригибаясь, изо всех сил. Сердце выскакивало из груди, билось словно в горле, одна пуля злобным шмелем пролетела мимо, другая тупо ударила… он даже не понял, что произошло, словно провалился в распахнутый на земле колодец, упал в черную, бездонную бездну…

276