Адепты стужи - Страница 274

274

— А сам то как служил?

— Начинал взводным. Дослужился до зама по боевой подготовке в полку. Полканом Бобрицкий был.

Караванщики снова переглянулись.

— Чего надо то?

По афганским меркам Керим был счастливым человеком. И богатым — по меркам любого государства…

Понятие «счастье», «счастливый человек» в каждом государстве, конечно же свое. В развитых странах, таких как Российская Империя, Священная Римская Империя или Североамериканские соединенные штаты человек обычно считался счастливым, если имел семью, хороший дом и хорошую работу или свое маленькое частное дело. В Японской империи счастливым можно было считать человека, имеющего маленькую квартирку — метрополия была слишком мала, земли катастрофически не хватало, а жить в континентальных владениях империи, где спокойно не было никогда, за особое счастье не почиталось, это почиталось за выполнение долга, который, как известно тяжел как гора [Это из Харагурэ, кодекса чести самураев. Жизнь легче перышка, а долг тяжел как гора]. Но это в развитых странах, или как это в последнее время говорилось — «странах имперского севера». А на юге, в колониях, подмандатных и вассальных странах человек порой был счастлив, если нашел что-нибудь поесть и если его не убили за этот день. Только на российских территориях, и на юге Африканского континента сохранялось относительное спокойствие и процветание, на любых других южных территориях покой только снился…

В Афганистане, дестабилизированном уже на протяжении нескольких десятков лет, человек был счастлив уже тем, что был сыт и жив. Никто его не ограбил, не убил, не отнял силой оружия скудные крохи, наработанные тяжелым крестьянским трудом на поле конопли или опиумного мака, пролетающий непонятно чей самолет не сбросил бомбы на дом — и то ладно. Так жило девяносто процентов жителей этой бедной, покинутой Аллахом страны.

Оставшиеся десять процентов жили как за счет девяноста, так и за счет британской помощи, поступавшей в страну. Британцы всегда вели колониальную политику по принципу «разделяй и властвуй», опираясь всегда на меньшинство в борьбе с большинством. Занятий у этих десяти процентов было два — либо армия, либо правительственная служба у Гази-шаха.

Керим как раз и был на правительственной службе — начальником смены таможенного поста на русской границе. В неофициальной табели о рангах эта служба была не почетной и не престижной, в реальности же он отдал сто тысяч афгани, чтобы получить сюда назначение и обещал всегда честно делиться с начальством добытым здесь. Начальник смены дежурил со своей сменой один раз в три дня, и не было такого случая, чтобы доход за смену у него не исчислялся пятизначной суммой — это в русских рублях, обеспеченных золотом. То есть это цена четырех-пяти новых машин за одну единственную смену — если конечно покупать на русской территории. Караванные машины шли сплошным потоком, все двадцать четыре часа в сутки, кто-то платил при проезде, кто-то платил «за хорошее отношение» раз в месяц — но платили все, не было ни одного караванщика, который бы не платил. Он просто стоял на своем посту и взимал дань, даже проверять ничего не проверяли. Да еще платили наркомафиози раз в месяц, просто за то что держал глаза закрытыми — не так уж много и платили, но деньги есть деньги. Три четверти от собранного приходилось отдавать наверх — начальник таможенного поста часть забирал себе, а часть отдавал начальнику таможенной службы, генералу Изамутдину, который тоже делился наверху. А ведь таких постов было много — не один, не два и с каждого тек золотой поток. Оставшаяся четверть оставалась смене и лично Кериму, который и делил ее между своими. Получалось не так уж и много, если сравнить с теми суммами, которые приходилось отдавать — но Керим успел купить трех жен, дом в Туркестане и огромную отару овец, которая паслась тоже на русских землях. И это за пять лет таможенного труда. Сколько еще стоять на этом посту — знает только Аллах, претендентов достаточно, но сейчас это не имеет значения. Если что — он сразу перейдет мост и уйдет на русскую территорию, там порядок и спокойствие, там не грабят и не убивают. Выдачи с русской земли все равно нет, тем более не выдадут Афганистану. Если накажут — значит, претерпит наказание смиренно, отсидит и выйдет (хотя за что наказывать?). И будет доживать свои дни в довольстве в своем доме с женами, его люди будут пасти его овец. Может, он откроет трактир и будет кормить караванщиков, многих из которых знает лично — Аллах не любит праздных…

Немного поспав, Керим вышел проверить, как работают подчиненные. Хозяйским взглядом окинув пост, он конечно же нашел, к чему придраться.

— Назралла! — заорал он — это что такое?

— Эфенди… — недоуменно уставился на него небритый таможенник.

— Да простит меня Аллах, с какими тупыми ишаками приходится работать… Иди, приведи себя в порядок! Ты представитель власти Исламского эмирата Афганистан! А выглядишь как… да простит меня Аллах…

Назралла метнулся в здание таможенного поста приводить себя в порядок, а Керим встал на его место. Одна за другой шли машины, из кабины свешивалась рука с зажатыми в ней купюрами, Керим ловко принимал деньги, не забывая говорить «Храни вас Аллах в пути». Один из водителей вместе с деньгами протянул завернутую в плотную упаковочную бумагу бутылку — видимо, день рождения у него, кяфиры так угощают все, это у них принято. Ну, вот и маленькая радость для бедных таможенников — когда ночь зажжет на небе звезды и у них закончится смена, они соберутся и выпьют этого хмельного, чистого как слеза ребенка, сбивающего с ног напитка кяфиров. Ночью Аллах не увидит…

274