Адепты стужи - Страница 25

И что? Жизнь кончилась? Да вот вам, выкусите! Он уедет куда-нибудь, купит домик — денег более чем хватало. Он не будет дышать мерзким лондонским смогом и глотать отравленную консервантами пищу. Он не будет больше отдавать приказы лгать, воровать, убивать, подрывать. Возможно, даже он заведет несколько куриц и большого красивого петуха, чтобы были яйца. И проведет остаток жизни как человек — а не под постоянным прессом.

Найджел тоже расслабился — он уже не хватался при каждом случае за оружие, а его бычья сила была очень даже впору. Томаззино был плотником, он брал подряды на ремонт и восстановление домов — и Найджел теперь ходил с ним и помогал в его нехитрой работе.

Сейчас сэр Колин сидел на большом, неизвестно как тут оказавшемся камне и смотрел на закат. В руках у него была лепешка, иногда он откусывал от нее кусок и тщательно жевал, иногда отрывал и бросал суетившимся неподалеку курам…

— Теперь ты понял, почему я послал все к чертовой матери? — раздался тихий голос за спиной.

Сэр Колин вздрогнул — он не слышал, не почувствовал, как падре подошел к нему со спины. Впрочем, сэр Джеффри был полевым агентом, работал даже в петербургской резидентуре — удивительного в том, что он сохранил навык бесшумной ходьбы не было…

— Понял… Вот только не всем это дано.

— Не всем. Но каждый сам выбирает себе судьбу — падре внезапно перешел на русский, язык вероятного противника, которым он владел в совершенстве — у русских есть такое понятие «судьба» — очень емкое и точное, в английском языке прямого аналога нет. Это одновременно и сумма всех поступков, совершенных человеком, и путь, по которому он идет в будущее, и то, что он должен сделать для этого мира, для чего он пришел в него. Как думаешь, какая у нас судьба, Колин, для чего мы родились?

— Наша судьба — нести в этот мир беду… — внезапно сказал сэр Колин, тоже по-русски.

— Вот именно. Так что пойдем, и займемся именно тем, о чем ты сказал. У меня возникла пара свежих идей.

Жилище сэра Джеффри — неважно как он здесь назывался немного отличалось от жилья местных жителей — хотя бы тем, что было одноэтажным и не пристроенным к скале, а стоящим отдельно. В остальном же она отличалась несильно. Сложенная из камня лачуга, с земляным полом, с простым деревенским очагом для приготовления пищи. Узкие, подслеповатые, похожие на бойницы окна — удивительно, но в поселке было электричество, поэтому и лампочки горели. Загон для скота, пустующий — сэр Джеффри скота не держал. Примитивная, похоже, работы местных столяров мебель.

И — контрастом среди всей этой убогости, вещью из двадцать первого века в веке девятнадцатом — современный ноутбук с титановым корпусом и модемом для спутниковой связи. Сэр Колин непроизвольно вздрогнул, когда увидел это в комнате. Такой ноутбук уместно смотрелся бы в каком-нибудь кабинете директора крупной фирмы в Вестчестере, но не здесь, в хижине с земляным полом в сицилийском захолустье…

Ноутбук работал — хотя на экране было только звездное небо и звезды неумолимо неслись навстречу, сменяя одна другую.

— Присаживайся, Колин — падре подтолкнул гостю грубо сколоченный деревянный табурет, себе пододвинул другой такой же — извини, тут у меня не прибрано. Живу один, сам понимаешь…

Прикрыв клавиатуру спиной, падре быстро отстучал пароль, отключающий заставку. И хотя сэр Колин не видел пароля, он понял, что хватки падре не потерял — хотя бы по длине пароля — четырнадцать знаков. Причем это явно не кличка собаки или перевернутые наоборот цифры года и дня рождения. Это длинная и внешне бессмысленная комбинация букв и цифр, пароль явно не дилетанта, знающего, что такое добывание и перехват информации. Раньше сэр Джеффри был разведчиком, сейчас стал слугой Господа — хо хватки своей он не утратил…

— Подсаживайся ближе! — сэр Джеффри повернул ноутбук так, чтобы было видно и гостю — узнаешь, что это?

На экране красовалась большая — не умещающаяся на экране схема — с подписанными квадратиками, разноцветными стрелками между ними, условными значками…

— Конечно… — фыркнул сэр Колин — такое дерьмо я вижу каждый божий день на службе. Это древо событий, стандартная схема разведывательной операции.

— Я был бы тебе очень благодарен Колин, если бы ты не употреблял более имя Его и слово «дерьмо» в одном предложении. Не богохульствуй. Да, это именно древо событий. Его я нарисовал в первый же день, когда разбирал бумаги, привезенные тобой мне. И знаешь что?

Сэр Колин молча смотрел на своего предшественника и учителя.

— Вся эта схема полное дерьмо!

— Почему же? — не понял сэр Колин — это серьезно и долго готовилось.

— Я тебе скажу, почему. Я ради интереса, посчитал, сколько здесь ветвлений, когда события могут пойти по тому или другому варианту. И знаешь, сколько я их насчитал?

— ???

— Шестьдесят пять! В шестидесяти пяти точках бифуркации эта история может пойти так или иначе. Это допустимо для тактической операции — перевербовка агента, подключение к кабелю, через который идет информация. Знаешь, сколько точек бифуркации должно быть в нормально разработанной операции стратегического уровня?

— ???

— Ни одной! Это желательно, но главное — точки выхода. Их я насчитал у тебя на схеме двенадцать — а должна быть только одна. Иначе операцию следует отменять как плохо проработанную. Как и река всегда, на сколько русел бы она не ветвилась по дороге, всегда впадает в море или в океан, так и операция стратегического уровня должна быть проработана так, что как бы ни шло развитие событий — оно должно в любом случае приводить к одному концу — тому, который придумал автор замысла. Вы же ринулись в пекло, имея двенадцать самых разных вариантов вывода. Двенадцать вариантов — это значит, что вероятность успеха операции менее десяти процентов! И тем не менее, вы приступили к ее осуществлению!