Адепты стужи - Страница 346

346

А Одесса…

Кто-то, не помню кто, сказал, что женщины — инопланетянки, к ним нельзя подходить с человеческими мерками. Так вот одесситки — инопланетянки вдвойне…

Одесса вообще удивительный город, город сотни национальностей, да еще и крупный порт вдобавок. Сами понимаете, какое смешение кровей выходит. Мало того, море, солнце, фрукты. Вот и получалось, что одесситки — одни из самых красивым дам во всей великой Империи. А уж на язык… Лучше на язык им не попадать…

И надо же так было получиться — обычно так и получалось, кстати, в пацанских компаниях — что мы все втрескались в одну и ту же девчонку.

Немного вру. Меня из этой компании вычеркивайте, я уже тогда неровно дышал к великой княжне Ксении. Николай об этом, конечно же, знал, и как заботливый старший брат почел за необходимость как следует набить мне физиономию, чтобы не ухлестывал за сестрой. В итоге нам пришлось врать, что сцепились с хулиганами, защищая честь дамы, на две недели мы были лишены выхода в город, а Ксения ходила тогда довольная, как кошка, налакавшаяся сметаны. Нет, не тем что у нее есть кавалер — тем, что из-за нее дерутся…

А все остальные — пропали. Цесаревич Николай, Великий князь польский Борис, молодой граф Голицын в один день из друзей превратились в ревностных соперников, причем из-за дамы, которой ни один из нас даже не имел чести быть представленным. Мы не знали, кто она, где живет и чем занимается — знали только, что она каждый день проходит мимо Воронцовского дворца. Вот и все что мы знали.

А хотелось узнать больше…

— Пошли! Я первый, как идем, помните?

— Ну.

— Да не ну а так точно.

В ответ меня чувствительно пихнули кулаком в бок.

Поскольку из всех четверых я менее всего был поражен стрелой Купидона — мне и довелось разработать план наружного наблюдения. План наружного наблюдения был рассчитан на четверых филеров и отличался высокой надежностью. Чтобы объект не заметил (заметила точнее) слежки — мы должны были периодически меняться и следить за ней по очереди. Внешне это выглядит так — если я иду за объектом первый и ориентируюсь по объекту, Николай, к примеру идет за мной и ориентируется уже по мне. Потом он выходит вперед, и уже я ориентируюсь по нему. Объект же если и обернется — увидит только одного человека и его можно будет разу сменить. Схему слежки, как я потом узнал на разведфакультете Санкт Петербургского нахимовского я выбрал совершенно верную, вот только на своих подельников я не особо полагался. Любой из них вместо того, чтобы следить, может воспользоваться моментом и попытаться завязать знакомство с объектом слежки, минуя всех остальных. А тогда место жительства и род занятий очаровавшей нас дамы мы так и не узнаем…

Надвинув на глаза козырек легкой белой кепки, я выскользнул за ограду, окунувшись в толпу…

Вести объект было довольно просто — дама была не по возрасту высокой (только с Володькой Голицыным, если честно она бы смотрелась органично), легкая белая шляпка была отлично видна. Даже когда я на какие то мгновения терял ее из виду из-за курортной толпы — все равно, через пару секунд белый парус шляпки сообщал мне направление движения…

Сзади кто-то легонько коснулся моей руки, я сбавил ход, Володька, одетый в пеструю рубашку с коротким рукавом, пошел вперед…

Найдя взглядом Боряна, я еще замедлил темп…

— Ник где?

— Он чуть побыстрее пошел…

Вот черт…

— Ладно. Давай, ты следующий…

Борян ушел вперед, я оглянулся, чтобы понять, где мы. К порту, похоже, идем. А там нам появляться заказано…

Произошло все так быстро, что я даже не понял, как все началось. Мы сворачивали, шли и снова сворачивали — и даже не заметили как нарвались…

В Одессе, как и в любом другом городе, были пацанские группировки. Хулиганы. И у каждой хулиганской группировки были свои территории, заходить на которые чужакам не рекомендовалось. Поскольку, телесные наказания по отношению к детям и подросткам не применялись, единственным возможным наказанием были исправительные работы. Не помогало. Впрочем, порка тоже не помогала в Казани вон, по исламскому закону каждую пятницу у мечетей хулиганов пороли. А хулиганы не переводились…

К месту потенциальной разборки я подоспел последним, когда базар уже шел вовсю…

Дама — причем не та, которую мы видели через решетку дворца. В шляпке, но не та. Кто из нас умудрился ее упустить — непонятно. Несколько пацанов, нагло-шаромыжного вида — и мы. Четверо…

— Вы чьих будете… — главарем был босоногий, крепкий на вид пацан в драной рубахе и с черной, несмотря на жару бескозыркой на голове.

— Мы сами по себе… — твердо ответил Володька.

— Сами по себе…Гы… А ты чо к моей сеструхе вяжешься, сам по себе…

Судя по выражению лица незнакомой девчонки, стоящей в окружении троих таких же шаромыжников, ей это все не сильно нравилось.

— Сударыня, это действительно ваш брат? — громко спросил Николай.

— А ты со мной, со мной базарь…

С этими словами шаромыжник смачно сплюнул прямо под ноги Николаю — сплюнул, и удивленно отшатнулся от хлесткой пощечины.

— Стоять! — я вышел вперед. Нравы во флотских кадетских корпусах были жесткими, и схему подобных разговоров я знал хорошо. Неверно думать, что дети аристократов учились в каких-то особых условиях. Были, конечно, и специфичные заведения, типа Пажеского корпуса, но те, кто шел в армию или на флот, учились вместе со всеми, никаких поблажек не было…

Блатняк и в самом деле сдержал руку.

346