Адепты стужи - Страница 19

— Там помимо налички, две банковские карточки. На них — полмиллиона фунтов — как видишь, с деньгами я тебя не обижаю. На операцию ты потратишь максимум двести — остальные все твои. Оружие за мой счет, я его уже оплатил и перевозку до Британии — тоже. Если почувствуешь, что пахнет жареным — смывайся. Денег тебе хватит — учитывая и твои старые накопления.

— Я…

— Решайся! Разве у тебя есть выбор?!

Полковник смотрел на расплывающиеся перед глазами строчки.

— Хорошо…

— Не слышу!

— Хорошо. Сделаю.

— Ну, вот и договорились… — священник встал с кровати, пошел к двери — да, кстати, Кевин… Тебе ничего не известно о том парне, что расстрелял патруль на улице?

— Нет. Он не из наших.

— Русский? Я давно не был в этих краях.

— Возможно. Мы ничего про него не знаем.

— Как же тогда общаетесь?

— Через интернет. Он оставляет нам сообщения. Каждый раз из разных мест.

Священник кивнул — так он и думал. Схема действий русского выдавала в нем серьезного противника.

— Если что-то узнаешь реальное про этого русского — сто тысяч фунтов.

— Понял…

— Как будешь готов — сообщишь мне. Код старый.

— Хорошо…

— Ну, тогда спи. Приятных снов.

Священник ушел — испарился, словно злой дух. А Кевин О'Коннел, «полковник», командир батальона белфастской бригады ИРА остался сидеть в своей тесной комнатушке, бессмысленно уставившись в стену, словно ища какую-то непостижимую человеческим умом истину на грязных разводах обоев…

Картинки из прошлого. 16 июня 1993 года. Пограничная зона, переход через Амударью. Афгано-русская граница

Если брать границу Российской империи, на всей ее немыслимой протяженности, то ее отрезок с Афганистаном был наиболее опасным. Более того — пограничная зона Туркестанского особого военного округа была одним из наиболее опасных мест на земле. Но одновременно — здесь можно было заработать целое состояние за год.

Возьмем автомобили. Обычный русский внедорожник типа «Егерь» в простой, армейской комплектации. В России такая машина новой стоит ровно пять тысяч золотых. Но если перегнать ее через границу и доехать на ней хотя бы до Джелалабада — и с ней при этом в дороге ничего не случится — то там ее можно продать и за восемь тысяч золотых, а в Пешаваре, по другую сторону афгано-индийской границы она будет стоить не меньше десятки. При ввозе русского автомобиля на территорию Индии полагается заплатить пошлину, эквивалентную примерно двум тысячам золотых — но если ты не новичок и знаешь ходы-выходы в таможне — то тебе это обойдется всего в пятьсот золотых. На российской границе коррумпирован примерно каждый второй таможенник, а на индийской — все поголовно. А если еще и груз взять — машина большая, просторная, можно до тонны самого разного груза взять и в дороге продавать — то за один рейс ты свои деньги удвоишь. А если еще и в обратный путь взять «золотой сон» или «семь слонов», или «три девятки»…

Рисковых людей было много, причем и с той стороны границы и с другой. Русские, узбеки, таджики, пуштуны, индийцы, даже британцы. Те, кто готов был, как и в старые времена переносить лишения, идя с караванами, защищать груз с оружием в руках, рисковать своей жизнью. На всем протяжении пути было опасно — после четвертой и пятой афгано-британских войн власти в Афганистане практически не было. Англичане из захваченной страны ушли — чтобы не было потерь, чтобы не разжигать еще больше партизанскую войну. Короля Гази-Шаха справедливо считали британским ставленником — он и в самом деле им был, потому что кроме как на британцев опереться было не на кого. Все дело в том, что король не был не только пуштуном племени Дуррани, до этого двести лет державшим афганский престол — он был пуштуном только наполовину, а на другую половину, по матери — хазарейцем. В итоге его ни пуштуны, ни хазарейцы, никто либо еще, кроме королевской армии не считал его своим, а сил у него хватало ровно настолько, чтобы полностью контролировать Кабул и его окрестности, а также создавать видимость власти в стране — именно видимость. На самом деле в стране правили племенные вожди и губернаторы провинций, назначаемые слабым королем за «подношения». Как ни странно, пуштунов такая ситуация тоже устраивала. Король был объектом всеобщей ненависти, ставленником захватчиков-англизов — но если его убить — сразу после этого все пуштунские племена перегрызутся между собой. Ненависть к королю объединяла пуштунов — но если только случится, что король умрет — борьба за трон ввергнет Афганистан в пучину гражданской войны. Умные старейшины племен это понимали — и оставляли все как есть. Оставляли — до поры, до времени…

И пока все было так, как есть — афганский народ нищенствовал, основным сельскохозяйственным товаром были конопля и опийный мак, а между населенными пунктами шли и шли по плохим, давно не ремонтировавшимся дорогам, ощетинившиеся стволами караваны. Стреляли редко — потому что машина с пулевыми пробоинами в кузове, например, потеряет в цене — предпочитали платить дань. Как въехал на территорию какого-либо племени — плати дань. Но и стволы были — во-первых, чтобы племена не забывали, что проехать можно и без дани и не наглели, во-вторых — находились и отморозки — их называли «душманы». Эти душманы не хотели довольствоваться малым, снимая дань — они нападали на караваны, чтобы забрать весь груз целиком, чаше всего нападали на ночных стоянках или на горных дорогах. Вот против них и нужны были стволы. Но стволы не всегда помогали — и оставались у разбитых афганских дорог обгоревшие, иссеченные пулями остовы машин и страшно белеющие кости лихих караванщиков…